Хорал [litres] - Кент Харуф

Они вручили ей банку с кофе, она неловко приняла ее, и тут они протянули ей две коробочки из «Дакуоллз».

– Это вы тоже купили?

– Да.

– Что это?

– Открой их, мама, что же ты?

– Но что это?

– Это тебе.

Она медленно развязала ленты, развернула бумагу и увидела содержимое коробок. И тогда она расплакалась. Слезы текли по ее лицу.

– О Боже правый, – проговорила она.

Она плакала. Обняла мальчиков, все еще сжимая в руках коробки.

– О Боже, что же мне делать со всем этим?

Макфероны

Мэгги Джонс выехала к Макферонам холодным субботним днем. Семнадцать миль на юго-восток от Холта. По обе стороны шоссе поля под паром слегка припорошило снегом, канавы замело, они покрылись твердой коркой. Скот породы блэк-болди[12] рассредоточился по кукурузной стерне, все животные отвернулись от ветра, пригнув головы, и мерно жевали. Когда Мэгги свернула на гравийную дорогу, стайка птичек вспорхнула с обочины и унеслась по ветру. Вдоль забора искрился на солнце снег.

Она подъехала к старому дому, расположенному в четверти мили от дороги. Несколько низкорослых вязов, уже без листвы, стояли во дворе, огороженном проволочным забором. Когда она вышла из машины, старая пестрая дворняга подбежала к ней, обнюхала ее кожаные ботинки; Мэгги потрепала пса по голове и прошла через проволочные ворота к дому, постучала в сетчатую дверь. Все крылечко было закрыто сеткой от насекомых, и там, где она порвалась, ее заштопали белой хлопковой нитью. За крыльцом находилась кухня. Мэгги поднялась по ступенькам на крыльцо, постучала снова. Заглянула внутрь: в целом кухня была в порядке. На столе не оставалось посуды, тарелки сложены в раковину, но стопки журналов «Ферма» и газеты были сложены у дальней стены, масляные детали: шестерни, старые подшипники, болты лежали на рабочих тряпках на всех стульях, за исключением двух, которые стояли друг напротив друга за сосновым столом. Она открыла дверь и крикнула:

– Есть кто дома?

Ее голос отозвался эхом и затих в дальней комнате.

Она снова вышла на крыльцо и вернулась к машине. Услышала, что вдалеке, на южном пастбище, пыхтит и тарахтит трактор. Прошла туда и встала за углом конюшни, прячась от ветра. Теперь она их увидела. Братья ехали на тракторе: Рэймонд стоял позади Гарольда, который сидел за рулем древнего, выцветшего красного «Фармолла» с брезентовым чехлом на двигателе, прикрученным к решетке радиатора для защиты от ветра; трактор тянул за собой пустую тележку для сена. Они кормили скот на зимнем пастбище сеном в тюках и гранулами хлопкового жмыха, рассыпая жмых по кормушкам. Проехав в ворота, они остановились, Рэймонд слез, закрыл створы и снова забрался на трактор, и они с тарахтеньем и лязгом пронеслись мимо загонов и расколов к хлеву. Крышка на выхлопной трубе у трактора грохотала, выпуская клубы черного дыма; они заглушили двигатель, крышка упала и закрылась, и тут Мэгги Джонс снова услышала ветер.

Она вышла из-за конюшни и остановилась, ожидая их. Братья спустились с трактора и медленно, спокойно, неторопливо, словно священники, приблизились к ней, будто совсем не удивлены ее визиту. В зимних комбинезонах они двигались неуклюже, толстые шапки были низко надвинуты на лоб, руки в громоздких зимних перчатках.

– Ты тут в ледышку превратишься, – сказал Гарольд. – Лучше не стой на ветру. Потерялась?

– Возможно, – ответила Мэгги Джонс. Рассмеялась. – Но я хотела побеседовать с вами.

– Ох-ох. Не нравится мне, как это звучит.

– Только не говорите, что я уже вас напугала, – сказала она.

– Черт возьми! – воскликнул Гарольд. – Наверняка ты чего-то от нас хочешь.

– Хочу, – признала Мэгги.

– Тогда лучше иди в дом, – предложил Рэймонд.

– Спасибо, – поблагодарила она. – По крайней мере один из вас – джентльмен.

Они прошли к старому дому через замерзший, продуваемый ветром двор. Их выбежал встретить пес, снова обнюхал Мэгги и опять вернулся в открытый гараж. Они поднялись по ступенькам. На тесном крылечке братья наклонились и сняли заляпанные навозом бахилы.

– Проходи, – сказал Рэймонд. – Не жди нас.

Она открыла дверь и вошла на кухню. В доме было прохладно, но все же лучше, чем на ветру. Братья зашли следом, закрыли дверь, сняли перчатки, положили их на стол, и те казались негнущимися, деревянными, потому что сохраняли форму рук. Братья отстегнули верхи комбинезонов. Под комбинезонами на них были надеты черные свитера на пуговицах, фланелевые рубашки и майки с длинным рукавом.

– Хочешь кофе? – спросил Рэймонд.

– О, не стоит беспокоиться, – ответила Мэгги.

– У нас осталось с обеда в полдень.

Он поставил кастрюльку на плиту, перелил в нее кофе из кофейника. Затем снял шапку, и короткие седые жесткие волосы встали ежиком на его круглой голове. Мэгги подумала, что его голова очень красива – идеальной формы. Они оба так выглядели. Гарольд снял масляные детали со стула, подтащил его к столу. Тяжело сел. В холодной кухне лица братьев Макферонов блестели и краснели, как свекла, а от затылков шел пар. Они были похожи на персонажей старинной картины – крестьян, работников, отдыхающих после трудового дня.

Мэгги Джонс расстегнула пальто и села.

– Я пришла сюда попросить вас об услуге, – объявила она им.

– Вот как? – удивился Гарольд. – Что ж, попросить всегда можно.

– О какой? – уточнил Рэймонд.

– Одной девушке, моей знакомой, требуется помощь, – начала Мэгги. – Хорошая девушка, но она попала в беду. Полагаю, вы могли бы помочь ей. Я бы хотела, чтобы вы подумали и сообщили мне о своем решении.

– А что с ней случилось? – спросил Гарольд. – Ей нужно пожертвование?

– Нет. Ей нужно гораздо больше.

– Что у нее за беда? – спросил Рэймонд.

– Ей семнадцать, – сказала Мэгги Джонс. – Она на четвертом месяце беременности, и у нее нет мужа.

– Что ж, да, – отозвался Гарольд. – Пожалуй, это можно назвать бедой.

– Она жила какое-то время у меня дома, но отец больше не хочет ее видеть. Он лишился рассудка. Все путает, порой становится агрессивным. Он напугал ее, она боится оставаться с ним наедине.

– А как же ее родные? – спросил Гарольд. – У нее нет семьи?

– Отец бросил ее много лет назад. Не знаю точно, сколько. А недавно мать выгнала ее из дома.

– Из-за того, что у нее будет ребенок?

– Да, – ответила Мэгги. – У ее матери свои проблемы. Возможно, вы ее знаете.

– Кто она?

– Бетти Рубидо.

– О, – сказал Гарольд. – Жена Леонарда.

– Вы его знали?

– Выпивали с ним.

– Что с ним стало, интересно?

– Ничего хорошего. Могу поспорить.

– Что ж, возможно, он уехал в Денвер, – предположил Рэймонд. – Еще он мог вернуться в Роузбад в Южной Дакоте. Вряд ли кто-то знает. Его давно тут нет.

– Но